Трудно найти слова сочувствия, но у верующих людей есть такое понимание, что промысел Божий — благой и совершенный. Об этом трудно говорить перед лицом страданий, и мы своим человеческим разумом не можем проникнуть в эти таинственные, неведомые для нас пути Божии. Но знаем только одно — что поскольку жизнь человека не кончается с физической смертью его тела, то Бог творит с нами по воле Своей то, что имеет отношение и к земной жизни, и к вечной. А если нет вечности, то все становится бессмысленным: и жизнь, и смерть, и радость и страдание — все теряет свой смысл, все становится неким безумием, ибо скоротечна жизнь человека, 70 лет, от силы 80, как говорит слово Божие (Пс. 89:10). Но мы верим в вечную жизнь, мы ее чувствуем, мы ее духовно созерцаем в момент совершения Божественной литургии, в момент причастия Святых Христовых Таин. Каждая Литургия начинается возгласом «Благословенно Царство Отца и Сына и Святого Духа», потому что через Таинство мы прикасаемся к вечности. Именно в перспективе вечной жизни призван христианин взирать и на радости, и на скорби своей жизни, понимая ограниченность, конечность этих скорбей. Смерть не есть абсолютное явление, разрушающее человеческую жизнь. И это наш ответ на страдания, смысл которых так тяжело понять.
